Реконструктивная хирургия – пластическая хирургия, возвращающая к жизни.
В современном обществе эстетическая пластическая хирургия пользуется большой популярностью. Для кого-то она связана с надеждами улучшить свою внешность, избавиться от застарелых комплексов, получать удовольствие от того, как выглядит собственное лицо или тело, а кто-то настроен по отношению к ней скептически – мол, нужно любить себя таким, какой есть, принимая свою индивидуальность. Обе точки зрения имеют право на существование, когда речь идёт о том, чтобы увеличить грудь, убрать горбинку на носу или избавиться от лишнего жира на бёдрах. Но бывает так, что человек появляется на свет с врождённым пороками развития - дефектами внешности, или приобретает их в результате травмы. Конечно, во взрослом возрасте можно рассуждать о том, что внешность - не главное, что важен внутренний мир человека. Но дефекты и деформации внешности вряд ли кому-то доставляют радость, а комплексы в детстве порождают не только гениев в дальнейшем.
К счастью, в последнее время в нашей стране стали больше внимания уделять проблемам людей с ограниченными возможностями, инвалидам. Успехи наших спортсменов на Паралимпийских играх в Сочи доказали всем, что возможности таких людей безграничны. Действительно, когда у человека отсутствует рука или нога, а иногда обе конечности - это страшно. Такой человек нуждается в специальном оборудовании, социальных гарантиях, в защите государства. И вот, наконец-то, наше правительство решило заняться этим вопросом более детально, предоставив людям с инвалидностью не только социальные выплаты, гарантии трудоустройства, но и пообещав заняться инфраструктурой городов, оборудовать их для удобства таких людей. Но как быть с теми, кто лишился, скажем, в результате аварии носа? Или с людьми, лица которых обезображены ожогами до неузнаваемости? А с детьми с врождёнными пороками развития лица? Они могут дышать, у них целы конечности, и их жизни ничего не угрожает. Но могут ли они с такой обезображенной внешностью полноценно существовать в обществе? Есть ли у таких детей желание общаться со сверстниками, которые очень часто оказываются жестоки? Есть ли возможность у взрослых устроиться на работу, ходить в офис или какое-нибудь другое общественное место? Как правило, ответ на все эти вопросы отрицательный. Это люди, у которых не только обезображено лицо или тело, у них искалечена душа. И если во многих странах со сложившейся системой страховой медицины страховые компании берут на себя оплату дорогостоящих реконструктивных и эстетических операций, то у нас в стране этот вопрос пока, к сожалению, остаётся открытым: прежде всего, оплачивается лечение, в том числе и хирургическое, кардиологических, онкологических, травматолого-ортопедических и других пациентов, остальное финансируется по остаточному принципу.
Реконструктивная хирургия направлена на создание и восстановление формы и работы органа или части тела. Необходимость реконструктивной пластической операции объясняется врожденными изменениями, последствиями травм и операций. Чаще всего происходит перенесение пластического материала из мест, взятых у этого же человека, трансплантация органов и тканей другого человека или имплантация специальных приспособлений – имплантатов.
Как правило, реконструктивные операции проводятся в несколько этапов. Но четкого разграничения между эстетическими и реконструктивными операциями в пластической хирургии нет: реконструктивные операции почти всегда включают в себя эстетические элементы и наоборот.
Например, пересадка кожи после ожогов: кожа берется с одной части тела и пересаживается на другую, ринопластика - изменение формы носа - может сочетаться с восстановлением его природной функции - дыханием, отопластика - аналогично, пластика губ может понадобиться для восстановления их формы и размера после травм и ожогов.
Реконструктивная хирургия занимается:
К счастью, в последнее время в нашей стране стали больше внимания уделять проблемам людей с ограниченными возможностями, инвалидам. Успехи наших спортсменов на Паралимпийских играх в Сочи доказали всем, что возможности таких людей безграничны. Действительно, когда у человека отсутствует рука или нога, а иногда обе конечности - это страшно. Такой человек нуждается в специальном оборудовании, социальных гарантиях, в защите государства. И вот, наконец-то, наше правительство решило заняться этим вопросом более детально, предоставив людям с инвалидностью не только социальные выплаты, гарантии трудоустройства, но и пообещав заняться инфраструктурой городов, оборудовать их для удобства таких людей. Но как быть с теми, кто лишился, скажем, в результате аварии носа? Или с людьми, лица которых обезображены ожогами до неузнаваемости? А с детьми с врождёнными пороками развития лица? Они могут дышать, у них целы конечности, и их жизни ничего не угрожает. Но могут ли они с такой обезображенной внешностью полноценно существовать в обществе? Есть ли у таких детей желание общаться со сверстниками, которые очень часто оказываются жестоки? Есть ли возможность у взрослых устроиться на работу, ходить в офис или какое-нибудь другое общественное место? Как правило, ответ на все эти вопросы отрицательный. Это люди, у которых не только обезображено лицо или тело, у них искалечена душа. И если во многих странах со сложившейся системой страховой медицины страховые компании берут на себя оплату дорогостоящих реконструктивных и эстетических операций, то у нас в стране этот вопрос пока, к сожалению, остаётся открытым: прежде всего, оплачивается лечение, в том числе и хирургическое, кардиологических, онкологических, травматолого-ортопедических и других пациентов, остальное финансируется по остаточному принципу.
Реконструктивная хирургия направлена на создание и восстановление формы и работы органа или части тела. Необходимость реконструктивной пластической операции объясняется врожденными изменениями, последствиями травм и операций. Чаще всего происходит перенесение пластического материала из мест, взятых у этого же человека, трансплантация органов и тканей другого человека или имплантация специальных приспособлений – имплантатов.
Как правило, реконструктивные операции проводятся в несколько этапов. Но четкого разграничения между эстетическими и реконструктивными операциями в пластической хирургии нет: реконструктивные операции почти всегда включают в себя эстетические элементы и наоборот.
Например, пересадка кожи после ожогов: кожа берется с одной части тела и пересаживается на другую, ринопластика - изменение формы носа - может сочетаться с восстановлением его природной функции - дыханием, отопластика - аналогично, пластика губ может понадобиться для восстановления их формы и размера после травм и ожогов.
Реконструктивная хирургия занимается:
- восстановлением значительно или полностью утраченного органа, или ткани;
- закрытием дефектов лица и тела, связанных с недоразвитием или полным отсутствием части тела (органа, ткани) врожденного характера;
- устранением грубых рубцов, нарушающих функцию органа и ткани или по эстетическим показаниям;
- восстановлением после осложнений, полученных в результате неудачных пластических операций.
Конечно, речь идёт об операциях повышенной сложности, за которые возьмётся далеко не каждый хирург. Врач должен иметь большой опыт хирургической практики, поскольку необходимо воссоздать не просто «муляж», а полноценный фрагмент ткани с кровообращением и иннервацией.
Можно предположить, что и стоимость таких операций не низкая. В западных странах, как правило, расходы по оказанию подобной медицинской помощи берут на себя страховые компании. В России пока существует «практика квот», при которых финансирование происходит за счет социального «кармана» государства. Но, понятно, что этот карман не бездонен. Поэтому пациенту, нуждающемуся в реконструктивно-пластической операции, приходится долгие месяцы, а иногда и годы обивать чиновничьи пороги, да и квота дается всего лишь один раз в год, на одну операцию, тогда как большинству таких пациентов необходимо поэтапное многократное хирургическое лечение, у которого обязательно должен быть определенный интервал. Чаще всего необходимо провести две-три операции в год. Вот и приходится рассчитывать на свои финансовые ресурсы, различные фонды или на чудо. А чудеса, как известно, случаются.
Вот история девушки из Узбекистана, которая в результате пожара в 14 лет осталась фактически без лица – на месте носа две дырочки, полное отсутствие нормальной кожи на лице и кистях рук, вместо этого - сплошной рубец, полностью покрывающий поверхность лица. Прохожие, когда видели её, отворачивались, дети пугались – это было настоящим кошмаром, жить с которым просто невозможно. Красивая девочка превратилась в монстра. Её поведение в такой ситуации оказалось вполне «стандартным» - отказ выходить на улицу, контактировать с людьми, смотреть на себя в зеркало. Зулайхо, а попросту Зуле, было сделано около двадцати неудачных пластических операций в клиниках по месту жительства. Пять из двадцати операций делались без общего наркоза из-за опасений хирургов, что её сердце просто не выдержит. Операции не принесли результата, так как пересаженная кожа просто не приживалась. Также неудачей закончилась попытка вживить крепежный механизм, на который впоследствии планировалось крепить пластиковый искусственный нос (эктопротез). Это убило в ней всяческую веру в медицину и желание бороться дальше за то, чтобы жить нормальной, полноценной жизнью.
Можно предположить, что и стоимость таких операций не низкая. В западных странах, как правило, расходы по оказанию подобной медицинской помощи берут на себя страховые компании. В России пока существует «практика квот», при которых финансирование происходит за счет социального «кармана» государства. Но, понятно, что этот карман не бездонен. Поэтому пациенту, нуждающемуся в реконструктивно-пластической операции, приходится долгие месяцы, а иногда и годы обивать чиновничьи пороги, да и квота дается всего лишь один раз в год, на одну операцию, тогда как большинству таких пациентов необходимо поэтапное многократное хирургическое лечение, у которого обязательно должен быть определенный интервал. Чаще всего необходимо провести две-три операции в год. Вот и приходится рассчитывать на свои финансовые ресурсы, различные фонды или на чудо. А чудеса, как известно, случаются.
Вот история девушки из Узбекистана, которая в результате пожара в 14 лет осталась фактически без лица – на месте носа две дырочки, полное отсутствие нормальной кожи на лице и кистях рук, вместо этого - сплошной рубец, полностью покрывающий поверхность лица. Прохожие, когда видели её, отворачивались, дети пугались – это было настоящим кошмаром, жить с которым просто невозможно. Красивая девочка превратилась в монстра. Её поведение в такой ситуации оказалось вполне «стандартным» - отказ выходить на улицу, контактировать с людьми, смотреть на себя в зеркало. Зулайхо, а попросту Зуле, было сделано около двадцати неудачных пластических операций в клиниках по месту жительства. Пять из двадцати операций делались без общего наркоза из-за опасений хирургов, что её сердце просто не выдержит. Операции не принесли результата, так как пересаженная кожа просто не приживалась. Также неудачей закончилась попытка вживить крепежный механизм, на который впоследствии планировалось крепить пластиковый искусственный нос (эктопротез). Это убило в ней всяческую веру в медицину и желание бороться дальше за то, чтобы жить нормальной, полноценной жизнью.
«Я боялась своего отражения в зеркале. Когда маленькие дети видели меня, они кричали от страха. И даже отец мой просил, чтобы в гости к нам не ходили с детьми. Потому что каждый раз мне очень больно, и я плачу. Поэтому никто к нам не приходил, и мы тоже не ходили ни к кому».
Мать девушки решила уехать нелегально работать в Москву с одной целью – сделать последнюю попытку спасти любимую дочь и найти пластического хирурга, который мог бы ей помочь. Зуле было тогда уже двадцать три года, позади остались девять лет невыносимых мучений. По крупицам женщина собирала сведения о московских хирургах, которые берутся за реконструкцию, и, таким образом, совершенно случайно получила телефонный номер Отделения Реконструктивной и Пластической Хирургии (РИПХ) больницы РАН, и Зуля пришла к хирургу Ищенко Андрею Леонидовичу, который тогда возглавлял это уникальное отделение.
Конечно, она попала к Ищенко поздно: не только ожог, но и неудачные попытки пластики привели ткани лица в ужасающее состояние. Естественно, при таких исходных данных, от Зули отказывались все хирурги, к которым она обращалась.
«Я помню, как хирург, который делал мне последнюю операцию, снял повязку и понял, что ничего не получилось, тогда он произнес фразу, которая меня практически убила: «…если тебе кто-нибудь из хирургов поможет, получить более или менее человеческое лицо, то я съем свой собственный медицинский халат!»
Можно себе представить, почему Зуля предприняла три попытки свести счеты с жизнью.
«Мы с мамой сидели под кабинетом Ищенко, и я почти уже себе нарисовала весь разговор с ним. Он, как и другие, скажет, что помочь мне уже нельзя, здоровье мое не позволит проводить ни одну операцию, надо смириться и жить дальше… А как жить, если в душе только отчаяние и безысходность… Да и кто я такая, чтобы врач брал на себя такой риск? Просто искалеченный человек, каких много, да еще и не русская. Точно откажет!»
Но, тот, кто знает Андрея Леонидовича, знает и его огромное сердце. Он из тех врачей, кто «не перегорел», и, несмотря на многие годы хирургической практики, всю душевную боль пациента переживает вместе с ним. Первую операцию Зуле он сделал весной 2007 года, полностью заместив рубцовые ткани лица полнослойным кожным трансплантатом (30 Х 30 см), взятым с бедра. Операция длилась шестнадцать часов, и «ассистировал» хирургу персонал всего отделения. Ювелирное, «помиллиметровое» отслоение кожи на бедре проводилось таким образом, чтобы все сложные структуры кожи (сальные, потовые железы и другие) были сохранены. Только такой трансплантат может функционировать «на новом месте», как будто она была там всегда, сохраняя свой цвет, влажность и эластичность. Но не менее важно было «очистить» всю поверхность лица от деформирующей рубцовой ткани, причем, учитывая, что это была вся ткань, покрывающая лицо Зули, делали это очень осторожно, чтобы не повредить более глубокие структуры лица. Затем, на подготовленную таким образом поверхность, наложили и закрепили швами по периметру лица новую кожу, обшив веки, губы, носовые отверстия. Сверху положили плотную, заранее изготовленную (по типу папье-маше) повязку, повторяющую рельеф лица девушки.
Мать девушки решила уехать нелегально работать в Москву с одной целью – сделать последнюю попытку спасти любимую дочь и найти пластического хирурга, который мог бы ей помочь. Зуле было тогда уже двадцать три года, позади остались девять лет невыносимых мучений. По крупицам женщина собирала сведения о московских хирургах, которые берутся за реконструкцию, и, таким образом, совершенно случайно получила телефонный номер Отделения Реконструктивной и Пластической Хирургии (РИПХ) больницы РАН, и Зуля пришла к хирургу Ищенко Андрею Леонидовичу, который тогда возглавлял это уникальное отделение.
Конечно, она попала к Ищенко поздно: не только ожог, но и неудачные попытки пластики привели ткани лица в ужасающее состояние. Естественно, при таких исходных данных, от Зули отказывались все хирурги, к которым она обращалась.
«Я помню, как хирург, который делал мне последнюю операцию, снял повязку и понял, что ничего не получилось, тогда он произнес фразу, которая меня практически убила: «…если тебе кто-нибудь из хирургов поможет, получить более или менее человеческое лицо, то я съем свой собственный медицинский халат!»
Можно себе представить, почему Зуля предприняла три попытки свести счеты с жизнью.
«Мы с мамой сидели под кабинетом Ищенко, и я почти уже себе нарисовала весь разговор с ним. Он, как и другие, скажет, что помочь мне уже нельзя, здоровье мое не позволит проводить ни одну операцию, надо смириться и жить дальше… А как жить, если в душе только отчаяние и безысходность… Да и кто я такая, чтобы врач брал на себя такой риск? Просто искалеченный человек, каких много, да еще и не русская. Точно откажет!»
Но, тот, кто знает Андрея Леонидовича, знает и его огромное сердце. Он из тех врачей, кто «не перегорел», и, несмотря на многие годы хирургической практики, всю душевную боль пациента переживает вместе с ним. Первую операцию Зуле он сделал весной 2007 года, полностью заместив рубцовые ткани лица полнослойным кожным трансплантатом (30 Х 30 см), взятым с бедра. Операция длилась шестнадцать часов, и «ассистировал» хирургу персонал всего отделения. Ювелирное, «помиллиметровое» отслоение кожи на бедре проводилось таким образом, чтобы все сложные структуры кожи (сальные, потовые железы и другие) были сохранены. Только такой трансплантат может функционировать «на новом месте», как будто она была там всегда, сохраняя свой цвет, влажность и эластичность. Но не менее важно было «очистить» всю поверхность лица от деформирующей рубцовой ткани, причем, учитывая, что это была вся ткань, покрывающая лицо Зули, делали это очень осторожно, чтобы не повредить более глубокие структуры лица. Затем, на подготовленную таким образом поверхность, наложили и закрепили швами по периметру лица новую кожу, обшив веки, губы, носовые отверстия. Сверху положили плотную, заранее изготовленную (по типу папье-маше) повязку, повторяющую рельеф лица девушки.
Через неделю, а именно столько необходимо кожному трансплантату для восстановления своего кровообращения, весь персонал клиники собрался в перевязочной, чтобы с волнением наблюдать, как доктор снимает повязку, которую запрещено было даже трогать все эти долгие 7 дней, показавшиеся вечностью.
«Этот момент я не забуду никогда. Я ходила в повязке в которой врачи оставили мне только дырочки, чтобы дышать, видеть и есть. После стольких неудачных операций я даже думать, мечтать боялась, что кожа приживётся и у меня, наконец, появится надежда стать похожей на человека. Но вот настал тот день, когда мне должны были снять эту повязку. Весь персонал клиники собрался в комнате. От волнения моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я так нервничала. Андрей Леонидович, подошёл ко мне, и через дырочки «маски» я увидела, что у него дрожат руки. Но вот он снимает повязку, и я вижу слёзы в его глазах: «Розовая. Прижилось!» Все, кто стоял рядом – моя мама, врачи, сестры, да и весь персонал отделения – начали аплодировать. Я никогда это не забуду!».
За семь лет Ищенко сделал девушке еще ряд восстановительных операций. Надо отметить, что Зуля – это результат работы всех врачей, и всего медперсонала клиники. С 2009 г. в процесс реконструкции внешности Зули «органично влился» хирург Фирсов Андрей Валентинович, придя на квоту в РИПХ. А вместе с ним и все новые сотрудники клиники «Артимеда», которые восприняли Зулину боль как свою.
«Этот момент я не забуду никогда. Я ходила в повязке в которой врачи оставили мне только дырочки, чтобы дышать, видеть и есть. После стольких неудачных операций я даже думать, мечтать боялась, что кожа приживётся и у меня, наконец, появится надежда стать похожей на человека. Но вот настал тот день, когда мне должны были снять эту повязку. Весь персонал клиники собрался в комнате. От волнения моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я так нервничала. Андрей Леонидович, подошёл ко мне, и через дырочки «маски» я увидела, что у него дрожат руки. Но вот он снимает повязку, и я вижу слёзы в его глазах: «Розовая. Прижилось!» Все, кто стоял рядом – моя мама, врачи, сестры, да и весь персонал отделения – начали аплодировать. Я никогда это не забуду!».
За семь лет Ищенко сделал девушке еще ряд восстановительных операций. Надо отметить, что Зуля – это результат работы всех врачей, и всего медперсонала клиники. С 2009 г. в процесс реконструкции внешности Зули «органично влился» хирург Фирсов Андрей Валентинович, придя на квоту в РИПХ. А вместе с ним и все новые сотрудники клиники «Артимеда», которые восприняли Зулину боль как свою.
В 2010 году Зуле сформировали нос и восстановили носовое дыхание - по оригинальной методике. После этого были ещё две корректирующие ринопластики, чтобы полностью восстановить форму носа. Они были проведены уже в клинике «Артимеда», куда в 2011г. переехал весь слаженный коллектив отделения РИПХ во главе с Ищенко.
Результаты операций оказались впечатляющими, и жизнь девушки после пластики лица кардинально изменилась – она смогла выходить из дома, общаться с людьми, завести друзей, устроить свою личную жизнь и устроиться на работу.
«Сейчас, можно сказать, остались последние штрихи – лазерная шлифовка, чтобы выровнялся цвет кожи, и рубчики на лице стали ещё менее заметны. Как же я благодарна Андрею Леонидовичу за всё, что он для меня сделал! Я хочу сказать всем, кто оказался в похожей ситуации: не отчаивайтесь, боритесь до последнего и всё обязательно получится, ведь на свете есть настоящие врачи, которые способны вернуть человека к жизни не только физически, но и морально. Кстати, помните, я рассказывала про того врача, который обещал съесть свой халат? Недавно я приехала к нему для того, чтобы взять мои изначальные фотографии. Вначале он меня не узнал, затем при разговоре понял кто я, и почему-то совсем «скис». Фотографии он мне так и не отдал, сказал прийти завтра. Так я и сделала, но на следующий день мне отдали документы в регистратуре, объяснив, что доктор срочно уехал. А я засмеялась, потому, что представила себе, что сидит сейчас этот доктор где-то в уголке и жует свой белый халат».
Результаты операций оказались впечатляющими, и жизнь девушки после пластики лица кардинально изменилась – она смогла выходить из дома, общаться с людьми, завести друзей, устроить свою личную жизнь и устроиться на работу.
«Сейчас, можно сказать, остались последние штрихи – лазерная шлифовка, чтобы выровнялся цвет кожи, и рубчики на лице стали ещё менее заметны. Как же я благодарна Андрею Леонидовичу за всё, что он для меня сделал! Я хочу сказать всем, кто оказался в похожей ситуации: не отчаивайтесь, боритесь до последнего и всё обязательно получится, ведь на свете есть настоящие врачи, которые способны вернуть человека к жизни не только физически, но и морально. Кстати, помните, я рассказывала про того врача, который обещал съесть свой халат? Недавно я приехала к нему для того, чтобы взять мои изначальные фотографии. Вначале он меня не узнал, затем при разговоре понял кто я, и почему-то совсем «скис». Фотографии он мне так и не отдал, сказал прийти завтра. Так я и сделала, но на следующий день мне отдали документы в регистратуре, объяснив, что доктор срочно уехал. А я засмеялась, потому, что представила себе, что сидит сейчас этот доктор где-то в уголке и жует свой белый халат».
Двенадцать сложнейших операций, уход после них, эстетические процедуры по шлифовке кожи лица и сглаживанию рубцов, – семья Зули не могла бы оплатить всё это, даже если бы продала свой дом в Узбекистане. Но, к счастью, Ищенко оказался человеком, преданным своей профессии. Понимая, что речь идёт о слишком большой сумме, он помог Зуле совершенно бесплатно.
Услышав эту историю из первых уст, я заинтересовалась не только темой реконструктивной хирургии, но и личностью врача. Я позвонила в клинику «Артимеда», где работает Андрей Леонидович Ищенко и попросила его со мной встретиться. Ещё по телефону я поняла его отношение к проблеме. Поговорив с ним, я убедилась в том, что не ошиблась.
Комментирует Ищенко А.Л.: «…пожалуй, это самая трудная, но и самая интересная часть моей работы, если можно так выразиться. Я не каждый день и не каждый месяц берусь за такие сложные случаи – ответственность зашкаливает, риск неудачи иногда бывает очень велик. Я подолгу готовлюсь, обдумываю план операций. Мы даже вызываем оператора, чтобы он снимал на видео такие операции, это надо мне для того, чтобы не упустить ни одной детали. Обычно такие операции длятся много часов, в них задействовано несколько специалистов».
Услышав эту историю из первых уст, я заинтересовалась не только темой реконструктивной хирургии, но и личностью врача. Я позвонила в клинику «Артимеда», где работает Андрей Леонидович Ищенко и попросила его со мной встретиться. Ещё по телефону я поняла его отношение к проблеме. Поговорив с ним, я убедилась в том, что не ошиблась.
Комментирует Ищенко А.Л.: «…пожалуй, это самая трудная, но и самая интересная часть моей работы, если можно так выразиться. Я не каждый день и не каждый месяц берусь за такие сложные случаи – ответственность зашкаливает, риск неудачи иногда бывает очень велик. Я подолгу готовлюсь, обдумываю план операций. Мы даже вызываем оператора, чтобы он снимал на видео такие операции, это надо мне для того, чтобы не упустить ни одной детали. Обычно такие операции длятся много часов, в них задействовано несколько специалистов».
Сейчас Андрей Леонидович работает над внешностью молодого человека Саши. Ему 18 лет, и он воспитанник детского дома. Когда ему еще не было и года, собственная мать прижгла ему горячим утюгом лицо, в результате чего оно стало абсолютно обезображенным. Можно себе представить, что пережил этот мальчик в детском доме за свои восемнадцать лет, пять из которых он провел на больничных койках детских больниц, где ему был выполнен ряд реконструктивных операций. Не все из них были удачными, а по достижении Сашей 16 лет, детские отделения просто юридически не смогли лечить его дальше. Так мальчик попал в «АРТИМЕДУ» благодаря добросердечной и самоотверженной работе сотрудников фонда «Дети Москвы». Андрей Леонидович Ищенко уже провёл три реконструктивные операции, осталась ещё одна, пожалуй, последняя. Но результат виден уже сейчас, и он поражает. А совсем скоро Саша сможет посмотреть на себя в зеркало по-другому. В «Артимеде» помогают Саше тоже бесплатно – очевидно, что у молодого человека нет возможности расплатиться за такие сложные операции.
Комментирует Ищенко А.Л.: «В нашей стране проблемами реконструкции внешности таких пациентов занимаются давно и успешно. Наша школа реконструктивно-пластических операций – одна из самых сильных. Сказывается огромное число подобных случаев, которые связаны с войнами, «горячими точками», техногенными катастрофами. Но если раньше, при Советском Союзе, весь лечебный процесс финансировался государством, потому что вся медицина была бесплатной, то сейчас - остаточный принцип. Очень мало государственных программ, которые позволяли бы оплатить реконструктивно-пластическое хирургическое лечение пациентов с врождёнными и приобретёнными дефектами и деформациями лица. Я стараюсь брать таких пациентов по мере сил и помогать им бесплатно, но это лишь капля в море. Таких случаев, как с Сашей, Зулей - тысячи. Надеюсь, когда-нибудь что-то изменится в этом отношении».
Я решила начать серию статей о реконструктивной пластической хирургии, чтобы привлечь внимание общественности к этой проблеме. Возможно, меня никто не услышит. Но я попробую. Ведь чудеса случаются?
Наталья Помозова
Комментирует Ищенко А.Л.: «В нашей стране проблемами реконструкции внешности таких пациентов занимаются давно и успешно. Наша школа реконструктивно-пластических операций – одна из самых сильных. Сказывается огромное число подобных случаев, которые связаны с войнами, «горячими точками», техногенными катастрофами. Но если раньше, при Советском Союзе, весь лечебный процесс финансировался государством, потому что вся медицина была бесплатной, то сейчас - остаточный принцип. Очень мало государственных программ, которые позволяли бы оплатить реконструктивно-пластическое хирургическое лечение пациентов с врождёнными и приобретёнными дефектами и деформациями лица. Я стараюсь брать таких пациентов по мере сил и помогать им бесплатно, но это лишь капля в море. Таких случаев, как с Сашей, Зулей - тысячи. Надеюсь, когда-нибудь что-то изменится в этом отношении».
Я решила начать серию статей о реконструктивной пластической хирургии, чтобы привлечь внимание общественности к этой проблеме. Возможно, меня никто не услышит. Но я попробую. Ведь чудеса случаются?
Наталья Помозова